– Не знаю, я сама звонила в кредитный отдел, но это было достаточно давно, и женщина, с которой я общалась, не представлялась. По голосу я ее не узнала, впрочем, могла и просто не запомнить, времени ведь прошло немало. Другие неофиты то называли свои имена, то нет. Возможно, я просто не сразу запомнила ее, или же она действительно звонила мне впервые. Утверждать не стану.

– Что было в итоге?

– Сначала как обычно. То есть она представилась и спросила Олесю Ярославовну, а я заученно ответила, что такой здесь нет. Дама уточнила, давно ли у меня этот номер, и отключилась. На следующий день беседа повторилась, только теперь она еще и поинтересовалась, знаком ли мне Крупьяк Вячеслав. Я ответила, что нет, и эта женщина отключилась. На третий день она повторила все то же самое. Я сорвалась, буквально слетела с катушек, назвала себя и стала вопить о том, как они меня достали. Я давно уже устала объяснять, что к этому Крупьяку не имею никакого отношения, не знаю его. В выражениях я нисколько не стеснялась, использовала весь лексикон, которым владела. Я, знаете ли, Лев Иванович, вполне способна заткнуть за пояс с десяток портовых грузчиков в этом вопросе, уж поверьте на слово. У меня каждый день больше сотни мужиков в прямом подчинении, и половина из них цензурных слов совсем не понимает.

– Пожалуй, я с готовностью поверю вам, – сказал Гуров и усмехнулся.

Мария только молча кивнула и улыбнулась. Она явно не понаслышке знала, насколько верно это утверждение Екатерины.

– Елена Станиславовна хорошо поставленным голосом заявила, что не может вести беседу в подобном тоне и перезвонит, когда я немного успокоюсь. Эту свою фразу она торопливо вставила в паузу, когда я замолчала, чтобы вдохнуть немного воздуха. Я гавкнула, что она может позвонить мне лет через семьдесят. Это было бы идеально. Дама отключилась, но на следующий день вновь обратилась ко мне. Только теперь разговор шел по другой схеме. Сперва она с упорством идиотки уточнила мое имя, снова услышала, что Олесей Ярославовной я не являюсь, потом спросила, как давно у меня этот номер. Я ответила стандартно, как и всегда. После чего женщина выдала следующее: «Тогда как вы объясните тот факт, что мои сотрудники в июле этого, двадцатого года, общались с Олесей Ярославовной по вашему номеру?» Хотите верьте, хотите нет, но от ярости меня буквально накрыло, бросило в жар! К своему стыду я снова не сдержалась и, ничуть не стесняясь в выражениях, поинтересовалась, не общались ли ее сотрудники летом тысяча девятьсот двадцатого года с марсианами, Лениным, Троцким, со всеми сразу и по отдельности, разумеется, именно по моему номеру? Я орала и без остановки неслась по кочкам. Она прекратила разговор, но позвонила на следующий день и воспроизвела вчерашнюю беседу как ни в чем не бывало, таким тоном, будто я вчера не выходила из себя и не орала благим матом. Только эта дама добавила кое-что из репертуара той девушки-истерички. Она сказала примерно следующее: «Олеся Ярославовна, зачем вы врете и покрываете своего мужа? Ведь если он указал вас поручителем, то вы и отвечаете за возврат кредита. Если будете врать и покрывать его, прикидываться другим человеком, то банк подаст на вас в суд за мошенничество». В этот момент я даже не разозлилась, внезапно поняла, что здесь дело нечисто. Эти люди специально провоцируют меня на бурную реакцию или вообще ведут свою, неясную мне игру. Немного поразмыслив, я сообразила, как мне стоит действовать дальше, чтобы отвязаться от этих уродов раз и навсегда.

– Что же вы сделали?

– Для начала я все же смачно послала ее все по тому же классическому адресу и отключилась, потом пошла в полицию, в наше отделение. У нас на студии как раз тогда короткий рабочий день получился, и я решила пожертвовать свободным временем, чтобы отделаться от этих гадов.

– Но что же вы написали в заявлении? Они ведь на первый взгляд действовали в рамках закона.

– На первый взгляд да. Но если подумать и разобраться, то четко прорисовывалась схема мошенничества. Смотрите, картина выглядела так. Сотрудница банка дала кредит человеку, указавшему неверный номер поручителя. Значит, заемщик мошенник, а девица проявила халатность, сразу не позвонила по этому номеру. Потом она выяснила правду, но не стала поднимать шум и сообщать службе безопасности банка, что ошиблась, чтобы ее не наказали за это.

– Да, но в этом случае у вас заявление не должны были принять. Да, сотрудница банка, разумеется, проявила халатность или некомпетентность, но разбираться с ней – функция не полиции, а администрации этого финансового учреждения. Что до Крупьяка, то есть мошенника-заемщика, то на него может писать заявление только представитель банка, но не вы, частное лицо, не имеющее непосредственного отношения к этому самому делу.

– Я это поняла сразу, поэтому поставила вопрос совсем по-другому. Заем выдан, его никто не возвращает. Сотрудники банка названивают мне, постороннему человеку. Это все факты. Значит, мошенничество тоже налицо. Но при этом работники данной конторы докладывают своему начальству о том, что регулярно общаются с женой заемщика. Значит, они пытаются скрыть факт выдачи невозвратного кредита. Или же они делают записи всех разговоров со мной, пытаются меня выдать за мифическую Олесю Ярославовну. Ведь из этих роликов вполне можно сделать нарезку, убрать те фрагменты, в которых я спокойно объясняю им, что не являюсь Олесей Ярославовной и Владислава Крупьяка не знаю, оставить другие, где ору и крою всех матом. Если фразы поменять местами, то вообще получается славная картина. Сотрудница банка пытается урезонить невменяемую жену заемщика. То есть я не знаю, существуют ли на самом деле эти персонажи, супруги Крупьяки. Но факт мошенничества, совершенного сотрудниками банка, налицо. Кто-то из них лжет и занимается подтасовкой фактов, тогда как кредит выдан неизвестно кому. Уже несколько лет его никто не собирается возвращать. Именно это я изложила в заявлении.

– Разумеется, в полиции проверили ваши документы, чтобы подтвердить личность.

– Да, конечно.

– Хорошо. Что было дальше?

– Дежурный, который взял мое заявление, заверил меня в том, что они будут разбираться и перезвонят мне, когда станут известны результаты расследования или понадобятся мои показания. Свой телефон я, конечно же, указала. Но позвонили мне не из полиции, а из отдела жалоб банка «Последователь» и сказали, что по факту моего заявления ведется расследование. Потом они же сообщили мне, что мой телефон удален из базы данных этого заведения, и попросили немедленно сообщить им, если меня вновь кто-то побеспокоит. Больше никто